когда Ольга Марковна не проснулась. Ее безжизненное тело ужаснуло меня, потому что выглядело муляжом. Это было тело моей матери, в котором не было ее самой.
Надо было заниматься похоронами, и это отодвинуло в тень значение происшедшего. Если бы кто-то спросил меня, что я чувствую, то, отвечая на вопрос, я и сама бы это узнала. Но рядом не оказалось никого, кто бы мог со мной об этом поговорить.
У меня имелся опыт перезахоронения, но похороны – это другое. Я никогда еще никого из близких не хоронила и не знала, что и как надо делать. Помог рассказ Вероники о похоронах ее матери. И особенно ее выражение: «похоронить достойно». «Это важно, когда хоронишь родителей достойно, какими бы они ни были», – произнесла она в тот раз, когда рассказывала мне о смерти своей матери. И я задалась целью организовать достойные похороны моей матери. Она была теперь моя, а не наша с Элей. Эли теперь не стало.
Я не должна была хоронить мать там, где был похоронен отец, это был исходный пункт. В поиске информации о московских кладбищах в интернете я оказалась на «Форуме скорбящих». Там были хорошие отзывы о кладбище на юго-западе Москвы, и я отправилась туда.
В здании, где располагалась администрация, было и бюро ритуальных услуг, которое тоже хвалили на «Форуме скорбящих». Я первым делом зашла туда. Из похоронных агентов был на месте лишь седой мужчина, назвавшийся Родионом Сергеевичем. Он напомнил мне дядю Митю и этим вызвал у меня доверие. В результате я согласилась на его предложение передать ему дальнейшие заботы и хлопоты.
Мне нужна была помощь. И помочь мне было некому. К Киру я обращаться не стала – была задета, что после моего дня рождения он снова пропал. Он даже не отозвался, когда я через несколько дней после нашей последней встречи тщетно попыталась связаться с ним и попросила его через его автоответчик перезвонить. Значит, помогать будет Родион Сергеевич.
Мы стали листать его каталог с похоронными принадлежностями, и я выбирала то, что выглядело строго и качественно. Родион Сергеевич называл мне цены. Они меня ужасали, но не останавливали.
– Вы будете хоронить свою маму по церковному обряду? – спросил он.
– Нет-нет, не по церковному, а… обычно. – Я не знала, как назвать похороны без отпевания в церкви. Светские? И что это тогда значит? Родион Сергеевич объяснил мне, что тогда прощание с покойными обычно проходит в морге, там есть для этого отдельное помещение.
Уже одна мысль о прощании с матерью в морге, где теперь было ее тело, сжала меня и даже оскорбила. Родион Сергеевич говорил о возможностях сделать это прощание, как он выразился, «ритуальнее», но при этом он назвал эту часть похорон «прощанием с телом», и я поняла: в морге это так и будет, только прощание с телом, что бы он ни предлагал.
У меня не было намерения прощаться с безжизненным телом моей матери, ее в нем уже не было. И что тогда делать? Тут мне вспомнилось, что однажды, ругая церковь, она сказала: «Единственное, что церковь хорошо делает, – это отпевание мертвых».
– Я все же хочу, чтобы было отпевание, – сказала я Родиону Сергеевичу.
– Ваша мама крещеная? – спросил он, пытливо в меня вглядываясь.
– А при чем тут это?
– Церковь отпевает только крещеных, и я уже сталкивался с недоразумениями, которые из-за этого возникали. Так как, будет отпевание?
– Так или иначе будет, – заявила я.
– Вы должны заказать его сами, – сказал Родион Сергеевич.
Он посоветовал мне сразу же, как мы закончим, отправиться в кладбищенский храм, чтобы это сделать. Я так и поступила.
* * *
В храме было пусто в тот момент, когда я туда зашла. Насупленная тетенька в церковном киоске, где продавались иконы, книги и свечи, а также принимались заказы на ритуальные услуги, первым делом выдала мне черный шарфик.
– Покройтесь. С непокрытой головой женщинам тут нельзя.
Я покорно водрузила шарфик на голову и сказала, зачем пришла.
– Мама крещеная?
– Да, – подтвердила я не моргнув глазом.
– Какое отпевание будете заказывать – по расписанию или отдельно?
По расписанию означало в определенные часы, одновременно с другими покойными. И опять меня овеяло холодом, как это было с идеей прощания с матерью в морге.
– Я хочу заказать индивидуальное отпевание, – ответила я.
– Значит, отдельное, – поправила меня тетенька и потом спросила: – Какой крест носила ваша мама?
– Православный, – решительно заявила я, думая, что это был вопрос на засыпку.
– Я имею в виду, золотой или какой еще?
– А что, надо золотой? – Этот вопрос вырвался у меня непроизвольно, она же еще больше насупилась.
– Как раз и не надо. Мы не можем запретить погребение с золотыми крестами, но не советуем. Сейчас участились случаи осквернения могил и выемки из них золота.
– Значит, теперь хоронят без крестиков? – на всякий случай решила уточнить я.
– Ну как же без крестиков! Наш батюшка просит хоронить с простыми крестиками, чтобы не привлекать к могилам воров. Возьмите этот, а мамин крестик храните дома, для себя.
Крестик, который она мне протянула, был жестяной и стоил копейки.
* * *
Достойные похороны – это, конечно же, и уведомление о них всех, кто знал покойного. Я нашла телефонную книжку Ольги Марковны, чтобы позвонить ее знакомым. Там обнаружилась масса телефонов. Все они были стационарные и, за малым исключением, семизначные, как это было когда-то. Я испробовала все номера под буквой «А», добавляя к ним то один, то другой код Москвы, но дозвонилась только до мужчины, известного моей матери по имени-отчеству, он же ее не помнил.
Тогда я изменила свой план. Я послала по электронной почте объявление о похоронах Ольги Марковны в «Российскую газету», которую ее поколение получало бесплатно и так или иначе читало. Затем я отпечатала это объявление в двух экземплярах. Один из них я прикрепила на доску объявлений районного отделения Союза пенсионеров, в мероприятиях которого Ольга Марковна когда-то активно участвовала, другой наклеила на почтовый ящик матери на первом этаже ее дома.
После этого я составила список из трех человек, кому имело смысл лично сообщить о ее кончине. Это была прежде всего ее подруга Нина Семеновна, которую я знала сама и звала тетей Ниной. К ней я добавила подругу Элеоноры Аню, потому что она с детства была вхожа в наш дом, и своего двоюродного брата Никиту, единственного из родни отца, кого жаловала мать.
Ну а потом я послала сообщение о похоронах Ольги Марковны Малгеру на электронный адрес «Трансформатора». Пусть знает, что ее мать умерла. И делает с этим что хочет.
* * *
Был еще один человек, кому я собиралась позвонить: Вероника. Этот звонок я оставила напоследок как самый легкий. Новость была плохой, но Вероника умела находить нужные слова в трудных ситуациях, а я хотела их услышать. К
